Свое время - Страница 95

С точки зрения безвременья их не так уж много. Каждое из неисчислимых времен оставляет свою гору трупов, я видел, насмотрелся, убедился, это нормально, так устроен мир. Почему эти меня волнуют больше? — из-за чисто ситуативного соседства, из-за того, что я мог стать одним их них?

Или я все-таки надеюсь вмешаться и что-либо изменить?

Не верю, что невозможно. Я — автор. Это мое время.

Вот. Уже сейчас.

Синхрон.

V

— Дед звонил, — говорит Игар.

Я удивляюсь, полуобернувшись ему навстречу — без слов, он понимает и так.

— Представляешь, он тоже здесь! Хотя нет, ты не представляешь, ты же не знаешь моего деда…

Я не знаю его деда, я ничего не представляю. Я просто держу Игара за руку, и это главное, это самодостаточно и совершенно, словно полет сквозь звездное пространство. Мы вместе: оказывается, оно так просто. И целый мир вокруг, Мир-коммуна, какое хорошее название, он тоже вместе с нами, мы влились в него, словно ручеек в море на обучающем симуляторе — только здесь все настоящее, искреннее, общее.

Вспоминаю, как улыбалась мне та девушка с лиловыми волосами, выйдя из соседней комнаты, совсем безо всего, только фантастического цвета пряди по плечам: как своей, как лучшей подруге, как сестре. В одном пространстве, в одном времени, в ситуативном, но от этого не менее гармоничном объединении даже не общей тайной — общностью в целом, по умолчанию, по определению. И дед Игара тоже здесь: правильно, ожидаемо, так и должно быть.

Люди не должны существовать по одному, распыленными, расфасованными, космически одинокими единицами в герметичных клетках хроносов. А я не знала, дурочка, прожила двадцать пять внутренних лет и еще невесть сколько могла бы прожить, протянуть как можно дольше в хронозамедлении, не подозревая, что бывает иначе.

— Куда пойдем? — спрашивает Игар.

Мне все равно. Мы уже здесь, мы вместе, можно вообще никуда не идти. Благодарно улыбаюсь ему навстречу, легонько пожимаю руку.

— Придумай что-нибудь, — улыбается и он. — Это Мир-коммуна, здесь можно все. Хочешь есть? Нет?.. я тоже не голодный пока. О! Давай тебя переоденем, Ирма. Новое платье хочешь?

Смеюсь, беспомощно приподнимая надорванный подол юбки, я ее когда-то заказывала за двести с чем-то экво, а потом жалела, под облегающим хроносом она сразу собиралась складками, словно пластиковая обертка, облепляя ноги, ну куда в ней?..

Кружусь на месте, юбка взлетает колоколом, задевает Игара, и он тоже смеется, и протягивает руку, и мы идем. Идем все равно куда и зачем, и наше общее время существует помимо нас, и не надо раздумывать, замедлиться или ускорить, не надо распределять, подсчитывать мгновения, словно эквогроши — даже удивительно, что где-то там, раньше, не получалось думать ни о чем другом. А здесь все иначе, наконец-то по-настоящему. Здесь важно, что мы вдвоем. И уже навсегда.

Мы идем, а навстречу нам движутся красивые люди, парами и троицами, маленькими и большими компаниями, и никто не по одному, потому что человек не должен быть один никогда. И каждый из них прекрасен по-своему, у нас ни один сетевой каталог не предлагал такого спектра ярчайших красок, такого полета фантазии и творчества. Потому что мы заняты другими вещами — мы бережем свое время, делая вид, что охраняем собственную самодостаточность, уникальную личность. Чистый обман: все мы давно одинаковы внутри наших хроносов, мы слишком редко встречаемся, чтобы сравнивать. Даже тусовщики, как моя подруга Маргарита… бедная. Урывает, крадет, пытается унести с собой жалкие крохи всеобщего пространства и времени, не зная, что можно просто быть вместе.

— Дом-одежда, смотри. Зайдем?

Конечно, зайдем. Непременно зайдем, это же так интересно, так здорово!

Миниатюрная девушка с малиновым ежиком волос из-под плетеной повязочки на лбу смотрит на нас, улыбаясь, и в ее улыбке отражаемся мы: я, растерянная и смеющаяся, без юбки — в зеркале напротив одни мои ноги, белые, с длинной ссадиной на колене, — и лихой, веселый, хулиганский Игар. Он мечется туда-сюда на бреющем полете, от одной стойки к другой, и заваливает меня ворохом одежды, мягкой и скользкой, воздушной и пушистой, всех невообразимых цветов самой богатой раскладки колористической панели: примерь это! И это! И вот это тоже, тебе пойдет!.. И я примеряю: серебристо-лиловая шкурка в обтяжку с золотыми искрами, похожая на хронос; ниспадающее складками алое платье взметается от любого движения, как пламя; черно-белое, в шахматную клетку, с квадратными плечами; полупрозрачное облако цвета морской волны, желтый костюмчик в черный горох, кольчуга из металлических нитей… Нет… Не могу выбрать, Игар, я взяла бы их все. Не напоминай, я знаю, что мы в Мире-коммуне, что вещи не принадлежат человеку точно так же, как человек не принадлежит вещам, но ты посмотри, как красиво!.. Выбор совершенно невозможен, я хохочу в полный голос и вдруг замечаю, что горы одежды уже рассеялись сами собой, непостижимым образом заняли свои места на стойках, вот и замечательно, Игар, что сейчас на мне — то и мое… извини, снова как-то не так сказала, просто — что на мне, то и… Жмурюсь, отворачиваясь от зеркала: так интереснее. Встречаюсь взглядом с малиновой девушкой, и мы с ней слаженно смеемся в терцию, словно заговорщицы и подружки.

— Приходите потом еще, — отсмеявшись говорит она.

— Придем! — откликается Игар. — Потом, попозже — обязательно придем!

Мне очень нравятся эти слова. Слова общего времени, щедрым веером брызг рассыпанного на всех.

Вижу свое отражение в Игаровых глазах. Смеющихся, узких — конечно же, не разберешь, что там на мне надето.